Мадлен прижалась лбом к прохладному стеклу такси, наблюдая, как за окном проплывают знакомые силуэты Парижа. «Не могли бы мы сделать небольшой крюк?» — тихо попросила она водителя, и в её голосе звучала лёгкая неуверенность. Она назвала несколько адресов — не туристических достопримечательностей, а уголков, хранящих отголоски её личной истории: маленькая площадь с фонтаном, где когда-то назначали свидания, бульвар, на котором она гуляла с первым ребёнком в коляске, переулок с кондитерской, пахнувшей свежей выпечкой. Каждая остановка была не просто точкой на карте, а порталом в другое время, и таксист, кивнув, мягко свернул с главной дороги, уважая её тихую просьбу.
Париж за окном менялся, переливаясь из эпохи в эпоху, и Мадлен с закрытыми глазами вспоминала отрывки жизни, связанные с этими местами. Она не смотрела на часы, понимая, что эта поездка — её последняя прогулка по городу молодости и зрелости перед долгим уединением. Водитель, чувствуя особую значимость маршрута, ехал медленно и плавно, давая пассажирке возможность впитать каждый образ, каждый звук. И хотя конечным пунктом был дом престарелых, сейчас, в салоне такси, наполненном воспоминаниями, Мадлен снова чувствовала себя частью живого, пульсирующего Парижа, который она так любила.
